Виолончель. Вы чувствуете те сумасбродно тихие, безрассудно нежные, и такие изящные нотки, подобные перезвону колоколов в полдень, как чую я? На виолончели может играть только невероятно гармоничный человек; виолончель не любит грубости, всё должно быть спокойно. Плавно, даже мягко… Виолончель. Даже в самом названии кроется что-то такое, грациозное, подобно морскому бризу у берегов Балтийского моря. Свежий запах моря, струящийся сквозь пальцы светлый песок и прозрачная-прозрачная водица с едва заметным оттенком между лазурным и бирюзовым. Да, Алиса была на норде бескрайных берегов Балтийского моря.... Ви-о-лон-чель. Пожалуй, не даром девушка с прелестным именем, Алиса, от которого словно тянет сказкой, предпочла именно чудесную виолончель. 
  Тонкие пальцы судорожно постукивали по дубовой поверхности стола. Бонни была чересчур бледна, и казалось столь ранимой сейчас. Да, ей, абсолютно точно, шла аристократическая бледность, эфемерно тусклое лицо, казалось, наполняла внутренняя гармоника; но сейчас девушка скорее походила на приведение, нежели на себя. Взгляд уставлен куда-то вдаль, и только тяжелый вздох нарушил безмятежность гримерной комнаты… Алиса Бонни Остин, вот уже год эта барышня глядит на нас со всех плакатов, и ее лицо просто пронизано счастьем. Вот уже год эту загадочную барышню признают случайные прохожие, и вот уже год хрупкая Бонни слывёт виртуозом. Теплая улыбка, предназначенная вовсе не вам, и не мне – никому. Девушка, которая души не чает в скотч-терьерах, и изо дня в день перед сном делится мыслями с чудотворной тетрадью в твердой кожаной обложке.
  И, вот, долгожданный выход. Алису встречают бурными овациями, а по ее спине подобно зарядам тока снуют бесконечные стройные ряды мурашек. Капельки холодного пота блестят на лбу, Бонни поклонилась, и подошла к виолончели. Каждый раз она волнуется, словно впервые выступает в лучших залах, и всякий раз толпа еще и еще раз кричит: «Бис!». Уголки губ подымаются еще в совсем нечетких очертаниях улыбки. Пышное небесно-голубое платье под блеклым светом ламп, корсет больно сжимает грудь, кажется, будто дыхание перехватывает. Снова бурливые аплодисменты волнами пронзают зал, будто бы подгоняя Бонни. И девушка плавно начинает играть. Низкие мелодии стелятся, поднимаясь, падая, поднимаясь.
  Остин вгляделась в толпу. О, да, вот уже прошло пять лет с тех пор, как Алиса окончила Риверсайд, оттуда уже давно выпустились Одри, Билли, Дин, Эштон, Лейла, Келани, Рокс, Дерек, Рик, Энтони, Ричи… С ума сойти, целых пять лет, пять! А друзья все так же не забывают мисс Остин. Девушка сладострастно играет, ее взор бегает лишь в рубежах излюбленного инструмента, мерещилось, будто бы Алисы уже нет в заполненном зале, и изумленная толпа вглядывается в пустоту. Ох, это напоминает нирвану, безграничную эйфорию, когда ничто и никто кроме тихой мелодии не нужен. Сколько прекраснейших воспоминаний связано с родным колледжем… Конечно, и жутко конфузные, и откровенно неприятные были, но ведь какая же молодость без этого!
  Самые волшебные шедевры создаются как раз тогда, когда автору больнее всего, когда его сердце готово просто-напросто разорваться. Наша Алиса – не исключение. Возвышенные ноты. Чего, чего ей не хватает? Девушка, у которой есть всё. Деньги, лавры публики, любящая семья, и парень, который в ней души не чает… Отчего же тогда Алиса по ночам плачет в подушку и с нахлобученной улыбкой уходит от ответа на вопрос: «Почему ты такая минорная?»… Девушка окунулась с головой в спокойную музыку, однако сердце билось с неистовой скоростью.
  Девушка впервые посмотрела в зал. С третьего ряда на нее заворожено глядела Лейла, Алиса ей райски улыбнулась. А чуть поодаль от Харри сидела Одри с Диланом, и с братцем. С ума сойти, только не Рик! Девушка стремительно уставилась на столь интересную виолончель. Нет, нельзя смотреть на правый фланг третьей линии. Иначе… Иначе все усердия полугода коту под хвост. Ох…Она его любила и одновременно ненавидела. Алиса обожала Рика, а тот поспорил. На нее.
  Алиса до сих пор во всех подробностях помнила тот ясный весенний день. Эфирный ветерок ложился на бледнеющие малахитовыми тонами деревья, Алиса шла. Шла, куда глаза глядят, подальше от дома. Впереди ковровой дорожкой стелился бледный тротуар. С детства Алиса терпеть не могла апрель, хотя и боготворила приторный запах сирени. Запах Парижа, немного душистого весеннего аромата, голубые глаза проказника-апреля. Чудилось, будто только Алисе во всем уютном Лондоне было глубоко плевать на весеннюю суету. Шаг ускоряется, а затем и вовсе сменяется бегом. Бонни мчится, подобно ветру, а потом – тупик. Девушка остановилась, дыхание сбилось, дышит через раз. Плевать. Алиса обожала всеми фибрами души Хайда, и любила Рика, а они…
  На всех парах непосредственно в край мисс Остин мчится мотоцикл. Девушка, ничего не соображая, успела лишь разинуть рот, и…
  - Девушка, по сторонам глядеть надо! Вы что, с ума сошли, под колеса бросаться?!
  - Я… э-э… извините… - отчаянно пролепетала Алиса, а чьи-то очаровательных глаза, в коих светится забота о незнакомке, улыбаются. Бонни покраснела и отвела взгляд в сторону. Хм, какой интересный тротуар. Было так странно сидеть посреди дороги на какой-то тихой английской улочке, в неведомом переулке, со странным молодым человеком, и совершенно не робеть.
  А потом… потом теплый плед в шикарном особняке мистера Джонсона. Зачем Алиса пошла в дом к незнакомому человеку, вероятно, спросите вы? Неизвестно. Beata stultica*, которая привела к… к тому, к чему привела…
  Девушка улыбнулась себе под нос. Мистер Джонсон оказался Уистлером, и вовсе не американцем, как показалось Алисе, а интеллигентом-англичанином. Такой галантный… По прошествии месяцев рандеву, каждодневных коробок швейцарского шоколада, и несчитанных букетов пахучих лилий, Алиса и Джек стали жить вместе… Из двух х она выбрала у.
  Впрочем, следует поведать о более ранних событиях.
  «Раздались крики, знакомые голоса. Стоп! Девушка со всех ног метнулась в задний двор. Картина маслом. Алиса приняла угрожающий вид: нахмуренные брови, сопящее дыхание, глаза, метающие молнии, и чересчур угрожающий тон. Что-то вроде курицы-наседки, которая вот-вот начнет кудахтать, среди двух напыщенных попугаев. Хотя, эти скорее индюки. Нет. Петухи. Они дрались.
  - Вы что, охренели? – в исполнении Алисы столь резкие слова было слышать странно, да и, к тому же, оглушительно-громким, уверенным, голосом. – Идиоты!
  С трудом, девушке удалось развести Хайда и Джефферсона по углам. А потом – обида, и целый день Бонни не смела разговаривать с «ненаглядными».»
  Алиса прекрасно помнила, как в день встречи с американцем-англичанином, за пару часов до встречи, плакала. Если драке можно было найти какое-никакое логичное объяснение, то следующие события совершенно нельзя было пояснить! Эти… люди поспорили. На Алису. Будучи стеклыми, как трезвышки, они заключили спор: за кого Бонни Остин скорее выйдет замуж, за Рика, или же за Энтони. Кабы девушка не узнала о пари, победил бы вот уже через месяц Рик…
  И абсолютно вовремя на ее пути появился мистер Уистлерс и его медный конь.
  Пролетело лишь десять минут. Благородные мотивы мелодий Гайдна; минуты действительно пролетели. Безапелляционный аргумент, за эти мгновения мисс Остин успела разложить по полочкам события свежих дней. Громкие аплодисменты она слышала словно сквозь толщу воды. Они, наверное, предназначались вовсе не Алисе. Девушка стремительно поспешила скрыться в закулисье, наспех схватив букет карминных роз…
  За кулисами на нее накинулись друзья, каждый жаждил заключить несчастную барышню в объятиях. Она выглядела растерянной.
  - Алиса, Алиса, это было великолепно! – нараспев начала Харри. Как она успела очутиться за кулисами? От подруги не смог скрыться не сфокусированный взор Остин. – Эй, ты чего такая? Ты феерично играла, что случилось?
  - Потом, Харри, милая. Потом, - шепнула Алиса. Подруга хмыкнула, но Алиса, будучи взятой в клещи давних знакомых, не могла безмятежно говорить. Блестящее платье блистательной виолончистки мелькало и там, и тут.
  - Я хочу немного побыть одна, - тихо, но категорически, заявила Алиса, и удалилась в гримерную комнату, шлейфом за собой неся легкий французский аромат…
  Через полчаса Харри шепнула Эштону, чтобы тот подождал ее в машине, и направилась к подруге.
  - Ой, Лея, я не знаю… Понимаешь, я запуталась… - Алиса закрыла лицо руками. Нет, ее плечи не дрожали, и она не плакала. Такой способ взбодриться, разложить все по полочкам. – Это ужасно.
  Не успела Лея и рта открыть, как дверь без стука отворилась. Алиса вздрогнула, Лея, сидевшая на мягком кожаном диванчике, обернулась. Даже не поздоровавшись, ввалился Рик, следом, естественно, Хайд. Ох, почему им доставляло удовольствие издеваться над бедной Остин?... Вершина любовного… квадрата выглядела разбитой. Лее хотелось выгнать эту грандиозную двойку из комнаты, но… Увы, это дело Алисы, и девушка со вздохом удалилась.
  В дверях она столкнулась с Джеком, бойфрендом Алисы. «Только его еще не хватало», - подумала Лея, «а, впрочем, он-то как раз и сможет защитить Бонни…». Коротко кивнув знакомому, Лейла проводила его глазами и вышла из зала.
  Тем временем в душной комнате под названием «гримерка №5» намечалась драка.
  - Уходите! – воскликнула Остин. – Уходите! Нет… пожалуйста… не-ет… Рик, Джек, Тони…
  Бархатистый низкий голос Хайда промолвил:
  - Алиса, не лезь. – Девушка хотела сказать что-то вроде: «Что значит «не лезь»?», но благоразумнее было воздержаться от комментариев. Она выразительно глянула на
Уистлерса, призывая, по крайней мере, его соблюдать спокойствие. Но не тут-то было. Начались бурные споры. Алиса обратилась к небесам, дабы словесная буря не превратилась в самую настоящую потасовку. Нетленные полемики нравов…
  Алиса вскочила.
  - Пожалуйста, прекратите! Ради всего святого! Джек, мон амур, ну, хотя бы ты, успокойся. Мэз ами, Рик, Тони, ну, пожа-а-алуйста, - жалобно протянула девушка. – Черт меня подери! Что за идиотия!
  Девушка заметалась по гримерке, выкрикивая одно и то же со всевозможных сторон. Апогей настал:
  - Послушайте меня, - сорвался ее голос, - даю слово, это займет не более трех минут. – Наконец-то «наши бараны» обернулись, девушка с облегчением вздохнула, - Так не может боле продолжаться! Я запуталась. И я путаю вас. Все должно разъясниться, прежде чем вы поубиваете друг друга… Предполагаю, что happy end’a нам не видать даже в страшном сне…, - ухмыльнулась Алиса и отвернулась к стенке. Она не могла смотреть в глаза ни одному из парней, - Джек, мне… поверь… мне очень сложно тебе об этом говорить… ты мне симпатичен, да…, - девушка глядела в пол. Как же больно ей самой было говорить столь известные с детства слова, но которые могут просто-напросто ранить, резать, подобно стеклу, - но… понимаешь, Джек? – Алиса резко развернулась, и наклонила голову набок, стараясь заглянуть парню в глаза. Она напоминала себе стерву из тупых мелодрам, которая манипулирует молодыми людьми, подобно куклами… - Заклинаю, не держи на меня зла. Я…тебя…не…люблю… пожалуйста… - бессвязно говорила Алиса. Ей было жутко обидно за парня, который ее боготворил. Досадно за парня, с которым они жили вместе вот уже несколько месяцев… В глазах Джека читалась колоссальная, нет, исполинская печаль. Ему было больно. И столь же плохо в моральном плане было Алисе. Но… следовало поставить все точки над i… Девушка медленно и несмело приблизилась к Уистлерсу, хотела взять его ладонь в свою, но он резко отошел от Алисы, давая понять, что она – последняя сволочь. The show must go on… Пусть даже шоу неслыханно печальное. – Хайд… Энтони… Тони… Ты мне нравился, понимаешь, даже любила… Но ты сам виноват. Нет, не так, мы оба виноваты, - Хайд скептически смотрел на Алису. В его глазах тоже блестела печаль. Было неловко. Крайне неловко. В носу предательски защипало, но девушка лишь шмыгнула, и продолжила чуть осипшим голоском: - Мы даже могли бы встречаться, но… Понимаешь, с'est la vie. Глупейшая ситуация… Рик… - с придыханием начала Алиса. Даже по ее тону можно было понять, что отличает его от двух остальных, - Рик, - повторила она, - из здесь стоящих ты мне самый… дорогой… Ты для меня как воздух, кислород, вода… знаешь… - Девушка быстро шагнула к Рику. Она виноватейшим манером смотрела на Джека и на Энтони, разделяла их боль, чувствовала себя невероятно виноватой. – Простите меня… Я…я… понимаю, я готова возненавидеть себя, за то, как вам больно… - Алиса медленно отстранилась от Рика, и усмехнулась. – Но! Энтони. Рик. Мне противно на вас смотреть. Вдруг, вы снова нажретесь, прошу прощения за мой французский, у меня нет иных слов, и поспорите на меня? Не знаю, отдадите десятой женой в гарем арабского султана? Нет. Джек, пожалуйста, извини меня. Я, наверное, не смогла еще разглядеть тебя. Я… я бы хотела, чтобы ты меня простил, если, конечно, можешь. Я хочу быть с тобой, - старые знакомые были ошеломлены. Такого разворота событий не предполагал никто. Девушка крепко обняла молодого человека, вдыхая дорогой одеколон. Кажется, он был не против. – Уйдите. Прошу. Мне… надо переодеться.
  Девушка готова была посыпать голову пеплом, парни, к счастью, лишь быстро вышли из гримерки…
  Виолончель. Её звуки призваны играть драмы. Пожалуй, не даром девушка с прелестным именем, Алиса, от которого словно тянет сказкой, предпочла именно чудесную виолончель. 

______________________________________________________

*Блаженная глупость. (лат.)